В своём блоге эксперт и обозреватель Джеймс Аллен комментирует перспективы развития и свой взгляд на будущее Формулы 1. Вторая публикация цикла посвящена переменам в конструкции моторов...
Джеймс Аллен: «Учитывая серьёзность проблем глобального потепления и важность заботы об охране окружающей среды, большое потребление топлива во время гонок связано с серьёзным риском для будущего спорта. Инновации в этой области имеют ключевой характер.
Машины Формулы 1 – легкие и с мощным мотором. Большинство инженеров согласны с тем, что и через двадцать лет моторы Формулы 1 будут питаться ископаемым топливом, но при активном участии гибридных электрических технологий, запасающих энергию торможения.
Учитывая развитие турбированных систем, использующих энергию выхлопа, вероятно будут применяться моторы с объёмом в 500 куб.см и мощностью 400-500 сил, к которой добавится энергия, запасённая на рекуперации. Это будут инжекторные двигатели с прямым впрыском, системой изменения фаз газораспределения и небольшими генераторами на каждом колесе, позволяющими эффективно запасать энергию на торможении. Если сейчас можно говорить о 30% эффективности двигателей, по мнению инженеров через двадцать лет эта цифра возрастёт до 50% и более.
Формула 1 должна реагировать на проблемы глобального потепления, став лабораторией для развития технологий, повышающих эффективность использования топлива.
Ещё один фактор – звук моторов, который сегодня так нравится болельщикам. Через двадцать лет звуковое давление в 100 децибел станет неприемлемо, моторы станут тише, хотя и никогда не дойдут до уровня современных, практически бесшумных гибридных силовых установок.
Большой прогресс ожидается и в электронике, хотя инженеры не думают, что Формула 1 сможет перейти на электрические моторы – это потребовало бы революции в разработке технологий легких и ёмких аккумуляторов, способных быстро сохранить достаточную энергию и так же эффективно её отдать.
У водородных моторов пока серьёзные проблемы с безопасностью, инженеры Формулы 1, с которыми я говорил, считают маловероятным их решение в ближайшие двадцать лет».
понедельник, 28 декабря 2009 г.
В своём блоге эксперт и обозреватель Джеймс Аллен комментирует перспективы развития и свой взгляд на будущее Формулы 1. Вторая публикация цикла посвящена переменам в конструкции моторов...
Джеймс Аллен: «Учитывая серьёзность проблем глобального потепления и важность заботы об охране окружающей среды, большое потребление топлива во время гонок связано с серьёзным риском для будущего спорта. Инновации в этой области имеют ключевой характер.
Машины Формулы 1 – легкие и с мощным мотором. Большинство инженеров согласны с тем, что и через двадцать лет моторы Формулы 1 будут питаться ископаемым топливом, но при активном участии гибридных электрических технологий, запасающих энергию торможения.
Учитывая развитие турбированных систем, использующих энергию выхлопа, вероятно будут применяться моторы с объёмом в 500 куб.см и мощностью 400-500 сил, к которой добавится энергия, запасённая на рекуперации. Это будут инжекторные двигатели с прямым впрыском, системой изменения фаз газораспределения и небольшими генераторами на каждом колесе, позволяющими эффективно запасать энергию на торможении. Если сейчас можно говорить о 30% эффективности двигателей, по мнению инженеров через двадцать лет эта цифра возрастёт до 50% и более.
Формула 1 должна реагировать на проблемы глобального потепления, став лабораторией для развития технологий, повышающих эффективность использования топлива.
Ещё один фактор – звук моторов, который сегодня так нравится болельщикам. Через двадцать лет звуковое давление в 100 децибел станет неприемлемо, моторы станут тише, хотя и никогда не дойдут до уровня современных, практически бесшумных гибридных силовых установок.
Большой прогресс ожидается и в электронике, хотя инженеры не думают, что Формула 1 сможет перейти на электрические моторы – это потребовало бы революции в разработке технологий легких и ёмких аккумуляторов, способных быстро сохранить достаточную энергию и так же эффективно её отдать.
У водородных моторов пока серьёзные проблемы с безопасностью, инженеры Формулы 1, с которыми я говорил, считают маловероятным их решение в ближайшие двадцать лет».
Джеймс Аллен: «Учитывая серьёзность проблем глобального потепления и важность заботы об охране окружающей среды, большое потребление топлива во время гонок связано с серьёзным риском для будущего спорта. Инновации в этой области имеют ключевой характер.
Машины Формулы 1 – легкие и с мощным мотором. Большинство инженеров согласны с тем, что и через двадцать лет моторы Формулы 1 будут питаться ископаемым топливом, но при активном участии гибридных электрических технологий, запасающих энергию торможения.
Учитывая развитие турбированных систем, использующих энергию выхлопа, вероятно будут применяться моторы с объёмом в 500 куб.см и мощностью 400-500 сил, к которой добавится энергия, запасённая на рекуперации. Это будут инжекторные двигатели с прямым впрыском, системой изменения фаз газораспределения и небольшими генераторами на каждом колесе, позволяющими эффективно запасать энергию на торможении. Если сейчас можно говорить о 30% эффективности двигателей, по мнению инженеров через двадцать лет эта цифра возрастёт до 50% и более.
Формула 1 должна реагировать на проблемы глобального потепления, став лабораторией для развития технологий, повышающих эффективность использования топлива.
Ещё один фактор – звук моторов, который сегодня так нравится болельщикам. Через двадцать лет звуковое давление в 100 децибел станет неприемлемо, моторы станут тише, хотя и никогда не дойдут до уровня современных, практически бесшумных гибридных силовых установок.
Большой прогресс ожидается и в электронике, хотя инженеры не думают, что Формула 1 сможет перейти на электрические моторы – это потребовало бы революции в разработке технологий легких и ёмких аккумуляторов, способных быстро сохранить достаточную энергию и так же эффективно её отдать.
У водородных моторов пока серьёзные проблемы с безопасностью, инженеры Формулы 1, с которыми я говорил, считают маловероятным их решение в ближайшие двадцать лет».
Про Волохонского ч.3
В отличие от многих «прозревших» вместе с Партией политических активистов, он не связывал с «перестройкой» никаких иллюзий, считая, что в стране вместо подлинной демократизации происходит лишь ротация кадров внутри коммунистической элиты, проводящей реформы в своих интересах. Эта элита адаптировалась к новым условиям: «Лозунг «грабь награбленное» сменился на «дели его» (ИБ ИАС № 46, 1990).
Волохонский высоко ценил реформы Людвига Эрхарда и был сторонником люстраций. В его статье «Рынок или…?» говорится: «Экономическому преобразованию Германии предшествовали политические изменения: национал-социализм был признан, юридически признан, преступной идеологией, лидеры партии были казнены, функционеры арестованы и осуждены, вся страна (западная зона оккупации) прошла денацификацию. Если бы реформы 1948 года планировали и осуществляли деятели 3 Рейха (назвавшись к примеру: «Гестаповцы за демократию»), то скорее всего не было бы никакого «экономического чуда», было бы что-нибудь вроде того, что у нас сейчас» (ИБ ИАС № 69, 1991).
Он был против ваучерной приватизации и свой ваучер получать отказался.
Волохонский со скепсисом воспринял создание народных фронтов в Прибалтике. Он считал, что их возглавили не подлинные борцы за свободу своих стран («лесные братья», католики и диссиденты), а коммунисты, перекрасившиеся в демократов. В результате «началась межнациональная конфронтация, в ходе которой коммунисты (в общественном мнении) из предателей собственного народа превратились в национальных лидеров, а «русскоязычные» работяги резко покраснели и все свои надежды связывают с Кремлем и КПСС» (ИБ ИАС № 46).
С конца 80-х Волохонский поддерживал связи с отечественными и зарубежными (американскими, польскими и пр.) профсоюзными объединениями и занимался отстройкой структур СМОТ. «Организовавшись, мы должны бороться не за светлое будущее: демократию, коммунизм, национальное возрождение, регулируемый рынок; но исключительно за человеческую жизнь сегодня. Если сможем это сделать, то это и будет настоящее национальное возрождение» писал он (ИБ № 66, 1991).
Одним из основных документов, над которым работал Волохонский, был проект типового коллективного договора между работодателями и наемными работниками.
Он не переоценивал достижения независимых профсоюзов в постсоветский период. В статье «О «кризисе» профсоюзного движения» Волохонский говорил: «Профсоюзы не могут по мановению волшебной палочки организоваться за 2−3 года, к тому же в активно враждебной среде, а не на пустом месте. В других странах они развивались столетиями» «Синдикаты» № 1, М., 1993). В России, как он считал, к 1917 начали формироваться дееспособные профсоюзы, но политические экстремисты помешали дальнейшему их развитию. В статье «Профсоюзы и государство» Волохонский писал: «Инициатива была перехвачена демагогами и преступниками из партий «левого крыла», под влиянием которых трудящиеся вместо отстаивания своих собственных интересов были вовлечены в борьбу за власть красных политиканов. Последовавшая за этим катастрофа, из которой наша страна до сих пор не выбралась, общеизвестна… Страшно подумать, что может случиться в нашем посткоммунистическом беспределе, если рабочие и их лидеры не осознают, в чем на самом деле заключаются их коренные интересы, и не научатся бороться за них, а не за чью-то власть» (газета «Монархист» № 1−2, СПб, 1996).
В 1995 Волохонский и Корзинина приступили к изданию газеты «Собачья жизнь», посвященной проблемам бездомных животных в городе. Эта газета выходит до сих пор.
Защищать собак в постсоветское время оказалось не легче, чем людей в советское.
Супруги боролись с отстрелом животных, практиковавшимся тогда в Москве, привлекали внимание СМИ к этой проблеме, создали службу быстрого реагирования для помощи бездомным и потерявшимся собакам. Им удалось добиться замены отстрела собак, оказавшихся на улице, их стерилизацией. Волохонский организовывал зоозащитные митинги, был вице-президентом благотворительного фонда «Акция «Милосердие», а в дальнейшем планировал заниматься такой же деятельностью и в Санкт-Петербурге.
К зоозащитной работе он привлек многочисленных противников жестокого обращения с животными. В 1997, когда один из авторов ИБ ИАС Юрий Загребной баллотировался в Мосгордуму, Волохонский принял участие в его избирательной кампании. Он организовал группу поддержки из защитников животных, которая, вопреки противодействию властей, обеспечила Загребному победу с большим отрывом. «Зоозащитный» ресурс оказался эффективней административного. Уже будучи депутатом Загребной лоббировал законы, оберегающие животных.
Судьба любила преподносить Волохонскому неприятные сюрпризы. В 1998, после убийства Галины Старовойтовой, правоохранительные органы, как это часто бывает, проявили непрофессионализм и избыточное служебное рвение. Жертвами такого рвения нередко становились люди ни в чем не виновные. Узнав, что у Волохонского был конфликт с погибшей, «профессионалы» заподозрили его, задержали и посадили в КПЗ. Однако через девять дней узника пришлось освободить, т. к. предъявить ему какие-либо обвинения, в силу абсолютной непричастности к преступлению, было невозможно.
В последние годы жизни, не прекращая зоозащитной и профсоюзной деятельности, он писал мемуары и занимался изучением влияния преступного мира, его идеологии и морали на «вольное» общество современной России (работал над книгой «По понятиям», посвященной этой теме). В этой книге подробно рассматриваются как эволюция уголовной субкультуры в нашей стране, включающей в себя специфический язык («феню»), правила поведения, систему ценностей и прочее, так и изменения во взаимоотношениях между государством и криминальной средой.
Волохонский рассказывает о формировании и метаморфозах «воровского закона», его связи с социально-политическими переменами в России. В книге четко определяется что такое «воровской закон» и нормы им установленные, объясняется как этот «закон» стал основанием возникших в более позднее время «понятий». Смысл и функции «понятий», внедрившихся в общественное сознание сегодня, представляют особый интерес для Волохонского. Он пишет: «К настоящему моменту завершается процесс конвергенции этических ценностей преступного мира и остальной части российского населения. Общество, за неимением иных ценностей, учится жить «по понятиям». Понятия, в свою очередь, трансформируются в нечто новое. Собственно говоря, сами понятия — компромиссный вариант воровского закона, возникший после сучьих войн и изоляции носителей воровской идеи. Трансформация закона в понятия, а понятий в общественную мораль четко прослеживается в мифах, фольклоре, сленге, литературе, документах, прессе и памяти людей…». В развитии этого процесса Волохонский отмечает негативную роль государственной власти: «Когда государство постоянно не только само нарушает свои законы, но и по разному в каждом отдельном случае реагирует на нарушение этих законов разными гражданами, трудно ожидать, что люди начнут жить по закону и его хоть как-то чтить».
Работа «По понятиям» не является строго академическим исследованием. В ней иногда используется лексика далекая от научной, но приближающая читателя к тематике книги. На ее страницах, на ряду с фрагментами документов и публикаций разных лет, приводятся отрывки из воспоминаний автора.
Волохонский скончался в Москве 6 мая 2003 года и был похоронен на сельском кладбище в деревне Ахтырка в Сергиево-Посадском районе Московской области. Книга «Развитие свободных профсоюзов в СССР. 1977—1990 гг.», написанная им еще в 1991, вышла из печати только в 2008, книга «По понятиям» издается в 2009. Основная часть его мемуаров не опубликована до сих пор.
В октябре 2008 отмечалось тридцатилетие СМОТ. В Петербурге встретились бывшие смотовцы из нескольких городов (активно действующие организации профсоюза сегодня сохранились только в Белоруссии и Твери). Любой юбилей обязательно сопровождается воспоминаниями о людях, судьбы которых с этим событием связаны. Выступавшие на встрече вспоминали об отцах-основателях СМОТ и, конечно, о Льве Волохонском. В воспоминаниях, которыми делились его друзья, он остался человеком бескорыстным, ироничным, не чуждым авантюрности, скептиком и оптимистом одновременно, не способным предаваться унынию ни при каких обстоятельствах.
Написав эти строки, я вспомнил нашу с ним встречу на Пермской пересылке в августе 1983-го. Меня вывели из камеры в тюремный коридор, в котором уже находился Волохонский. Впервые после ареста нам удалось поговорить. Из соседней камеры вывели Ростислава Евдокимова, проходившего со мной по одному делу. Мы были острижены по-тюремному наголо и еще не успели к этому привыкнуть. В коридоре, в ожидание конвоя, который должен был этапировать нас в зону, можно было обменяться новостями и обсудить не слишком радостные перспективы на ближайшие годы.
Стены коридора были исписаны зэками-бытовиками, побывавшими здесь до нас. Мы разглядывали каракули, выцарапанные на штукатурке, — номера статей УК, адреса лагерей, жалобы на судьбу, высказывания в адрес правоохранительных органов. Некоторые из них были довольно забавны. «Менты — козлы и пидарасы» — прочел Волохонский вслух одну из надписей, улыбнулся, и, выдержав паузу, глубокомысленно произнес — «будем знать!»
Волохонский высоко ценил реформы Людвига Эрхарда и был сторонником люстраций. В его статье «Рынок или…?» говорится: «Экономическому преобразованию Германии предшествовали политические изменения: национал-социализм был признан, юридически признан, преступной идеологией, лидеры партии были казнены, функционеры арестованы и осуждены, вся страна (западная зона оккупации) прошла денацификацию. Если бы реформы 1948 года планировали и осуществляли деятели 3 Рейха (назвавшись к примеру: «Гестаповцы за демократию»), то скорее всего не было бы никакого «экономического чуда», было бы что-нибудь вроде того, что у нас сейчас» (ИБ ИАС № 69, 1991).
Он был против ваучерной приватизации и свой ваучер получать отказался.
Волохонский со скепсисом воспринял создание народных фронтов в Прибалтике. Он считал, что их возглавили не подлинные борцы за свободу своих стран («лесные братья», католики и диссиденты), а коммунисты, перекрасившиеся в демократов. В результате «началась межнациональная конфронтация, в ходе которой коммунисты (в общественном мнении) из предателей собственного народа превратились в национальных лидеров, а «русскоязычные» работяги резко покраснели и все свои надежды связывают с Кремлем и КПСС» (ИБ ИАС № 46).
С конца 80-х Волохонский поддерживал связи с отечественными и зарубежными (американскими, польскими и пр.) профсоюзными объединениями и занимался отстройкой структур СМОТ. «Организовавшись, мы должны бороться не за светлое будущее: демократию, коммунизм, национальное возрождение, регулируемый рынок; но исключительно за человеческую жизнь сегодня. Если сможем это сделать, то это и будет настоящее национальное возрождение» писал он (ИБ № 66, 1991).
Одним из основных документов, над которым работал Волохонский, был проект типового коллективного договора между работодателями и наемными работниками.
Он не переоценивал достижения независимых профсоюзов в постсоветский период. В статье «О «кризисе» профсоюзного движения» Волохонский говорил: «Профсоюзы не могут по мановению волшебной палочки организоваться за 2−3 года, к тому же в активно враждебной среде, а не на пустом месте. В других странах они развивались столетиями» «Синдикаты» № 1, М., 1993). В России, как он считал, к 1917 начали формироваться дееспособные профсоюзы, но политические экстремисты помешали дальнейшему их развитию. В статье «Профсоюзы и государство» Волохонский писал: «Инициатива была перехвачена демагогами и преступниками из партий «левого крыла», под влиянием которых трудящиеся вместо отстаивания своих собственных интересов были вовлечены в борьбу за власть красных политиканов. Последовавшая за этим катастрофа, из которой наша страна до сих пор не выбралась, общеизвестна… Страшно подумать, что может случиться в нашем посткоммунистическом беспределе, если рабочие и их лидеры не осознают, в чем на самом деле заключаются их коренные интересы, и не научатся бороться за них, а не за чью-то власть» (газета «Монархист» № 1−2, СПб, 1996).
В 1995 Волохонский и Корзинина приступили к изданию газеты «Собачья жизнь», посвященной проблемам бездомных животных в городе. Эта газета выходит до сих пор.
Защищать собак в постсоветское время оказалось не легче, чем людей в советское.
Супруги боролись с отстрелом животных, практиковавшимся тогда в Москве, привлекали внимание СМИ к этой проблеме, создали службу быстрого реагирования для помощи бездомным и потерявшимся собакам. Им удалось добиться замены отстрела собак, оказавшихся на улице, их стерилизацией. Волохонский организовывал зоозащитные митинги, был вице-президентом благотворительного фонда «Акция «Милосердие», а в дальнейшем планировал заниматься такой же деятельностью и в Санкт-Петербурге.
К зоозащитной работе он привлек многочисленных противников жестокого обращения с животными. В 1997, когда один из авторов ИБ ИАС Юрий Загребной баллотировался в Мосгордуму, Волохонский принял участие в его избирательной кампании. Он организовал группу поддержки из защитников животных, которая, вопреки противодействию властей, обеспечила Загребному победу с большим отрывом. «Зоозащитный» ресурс оказался эффективней административного. Уже будучи депутатом Загребной лоббировал законы, оберегающие животных.
Судьба любила преподносить Волохонскому неприятные сюрпризы. В 1998, после убийства Галины Старовойтовой, правоохранительные органы, как это часто бывает, проявили непрофессионализм и избыточное служебное рвение. Жертвами такого рвения нередко становились люди ни в чем не виновные. Узнав, что у Волохонского был конфликт с погибшей, «профессионалы» заподозрили его, задержали и посадили в КПЗ. Однако через девять дней узника пришлось освободить, т. к. предъявить ему какие-либо обвинения, в силу абсолютной непричастности к преступлению, было невозможно.
В последние годы жизни, не прекращая зоозащитной и профсоюзной деятельности, он писал мемуары и занимался изучением влияния преступного мира, его идеологии и морали на «вольное» общество современной России (работал над книгой «По понятиям», посвященной этой теме). В этой книге подробно рассматриваются как эволюция уголовной субкультуры в нашей стране, включающей в себя специфический язык («феню»), правила поведения, систему ценностей и прочее, так и изменения во взаимоотношениях между государством и криминальной средой.
Волохонский рассказывает о формировании и метаморфозах «воровского закона», его связи с социально-политическими переменами в России. В книге четко определяется что такое «воровской закон» и нормы им установленные, объясняется как этот «закон» стал основанием возникших в более позднее время «понятий». Смысл и функции «понятий», внедрившихся в общественное сознание сегодня, представляют особый интерес для Волохонского. Он пишет: «К настоящему моменту завершается процесс конвергенции этических ценностей преступного мира и остальной части российского населения. Общество, за неимением иных ценностей, учится жить «по понятиям». Понятия, в свою очередь, трансформируются в нечто новое. Собственно говоря, сами понятия — компромиссный вариант воровского закона, возникший после сучьих войн и изоляции носителей воровской идеи. Трансформация закона в понятия, а понятий в общественную мораль четко прослеживается в мифах, фольклоре, сленге, литературе, документах, прессе и памяти людей…». В развитии этого процесса Волохонский отмечает негативную роль государственной власти: «Когда государство постоянно не только само нарушает свои законы, но и по разному в каждом отдельном случае реагирует на нарушение этих законов разными гражданами, трудно ожидать, что люди начнут жить по закону и его хоть как-то чтить».
Работа «По понятиям» не является строго академическим исследованием. В ней иногда используется лексика далекая от научной, но приближающая читателя к тематике книги. На ее страницах, на ряду с фрагментами документов и публикаций разных лет, приводятся отрывки из воспоминаний автора.
Волохонский скончался в Москве 6 мая 2003 года и был похоронен на сельском кладбище в деревне Ахтырка в Сергиево-Посадском районе Московской области. Книга «Развитие свободных профсоюзов в СССР. 1977—1990 гг.», написанная им еще в 1991, вышла из печати только в 2008, книга «По понятиям» издается в 2009. Основная часть его мемуаров не опубликована до сих пор.
В октябре 2008 отмечалось тридцатилетие СМОТ. В Петербурге встретились бывшие смотовцы из нескольких городов (активно действующие организации профсоюза сегодня сохранились только в Белоруссии и Твери). Любой юбилей обязательно сопровождается воспоминаниями о людях, судьбы которых с этим событием связаны. Выступавшие на встрече вспоминали об отцах-основателях СМОТ и, конечно, о Льве Волохонском. В воспоминаниях, которыми делились его друзья, он остался человеком бескорыстным, ироничным, не чуждым авантюрности, скептиком и оптимистом одновременно, не способным предаваться унынию ни при каких обстоятельствах.
Написав эти строки, я вспомнил нашу с ним встречу на Пермской пересылке в августе 1983-го. Меня вывели из камеры в тюремный коридор, в котором уже находился Волохонский. Впервые после ареста нам удалось поговорить. Из соседней камеры вывели Ростислава Евдокимова, проходившего со мной по одному делу. Мы были острижены по-тюремному наголо и еще не успели к этому привыкнуть. В коридоре, в ожидание конвоя, который должен был этапировать нас в зону, можно было обменяться новостями и обсудить не слишком радостные перспективы на ближайшие годы.
Стены коридора были исписаны зэками-бытовиками, побывавшими здесь до нас. Мы разглядывали каракули, выцарапанные на штукатурке, — номера статей УК, адреса лагерей, жалобы на судьбу, высказывания в адрес правоохранительных органов. Некоторые из них были довольно забавны. «Менты — козлы и пидарасы» — прочел Волохонский вслух одну из надписей, улыбнулся, и, выдержав паузу, глубокомысленно произнес — «будем знать!»
Про Волохонского ч.2
Волохонского приговорили к двум годам лагеря общего режима. 15 июня в его защиту выступила Московская Хельсинкская Группа.
Из «Крестов» он сумел нелегально передать на «волю» свое Заявление, в котором говорилось: «Я благодарю всех, принявших участие в моей судьбе, все профсоюзы, выступившие в мою защиту. Я обращаюсь к вам из ленинградской тюрьмы «Кресты» с призывом о дальнейшей поддержке СМОТ. Необходимо предотвратить новые репрессии». Кроме того, также нелегально, Волохонский переслал свои записки, в которых, среди прочего, рассказывал об условиях содержания заключенных в «Крестах». ИБ приводит выдержки из этих записок: «Я живу в маленькой, 7−8 метров, камере, в ней, кроме меня, еще 6−7 человек. Люди здесь уложены в три слоя: три-четыре — на полу, два на нижних «шконках», два на верхних… Справа от двери — кнопка для вызова надзирателя. Вокруг нее надпись: «Ко мне, Мухтар!»… Тут неплохо. Можно вволю спать, думать, читать дрянные книги, общаться с сокамерниками, слушать радио. Бывают интересные передачи местного радиоузла… Например, «Как подавать кассационные заявления», «Воровство — это омерзительно», «Сегодня наказаны» и т. д. А вот цитата из праздничной передачи: «Сегодня, в день коммунистического субботника, народные суды нашего города работали весело и с огоньком». В общем, не скучно….».
Кассационная жалоба по делу Волохонского была отклонена. Срок он отбывал в зоне общего режима в поселке Башмаки Кизелского района Пермской области. Опыт и знания, полученные в уголовном лагере, впоследствии пригодились ему при подготовке книги «По понятиям».
После освобождения Волохонскому не разрешили вернуться в Ленинград. Весной 1981 он определился сезонным рабочим по расчистке леса в Хвойнинский район Новгородской области и поселился в деревне Ильино. Вслед за ним туда же устроились на работу еще несколько смотовцев. Многие члены СМОТ, а также их друзья и родственники, приезжали в лесничество на время. Там побывали Игорь Бояров, Елена Зелинская, Михаил Талалай, Татьяна Плетнева и другие.
Осенью Волохонский вернулся в Ленинград, зимой работал кочегаром в пригородном дачном поселке Лисий Нос, а в апреле снова отправился в лесничество и арендовал дом в деревне Былова Гора. В 1981−82 Хвойнинский район стал практически полулегальной базой свободного профсоюза. 11 сентября 1982 силы КГБ и МВД провели спецоперацию — оцепили пять деревень района (Былова Гора, Ильино, Тимошкино, Тарханово и Фомкино), в которых смотовцы арендовали дома, и провели там обыски и облавы. Ничего «криминального» КГБ найти не удалось.
8 декабря 1982 в Ленинграде Волохонского вторично арестовали и поместили в Следственный изолятор КГБ на Шпалерной (тогда Воинова), 25. На этот раз его обвиняли по 70 ст. УК («Антисоветская агитация и пропаганда»).
На следующий день после ареста одного из своих лидеров СП СМОТ выпустил Заявление: «Советский режим… вновь ясно и грубо продемонстрировал, что он намерен и впредь продолжать политику подавления любой независимой общественной жизни». 10 декабря в центре Ленинграда на стенах нескольких домов появились надписи «Свободу Волохонскому!», сделанные его оставшимися на «воле» друзьями.
Основными обвинениями, предъявленными ему КГБ, были распространение номеров ИБ СМОТ и романа Дмитрия Аксельрода «Братья Красовские» (автора этого романа осудили по ст. 190−1), а также передача в зарубежные СМИ письма в защиту арестованного члена СМОТ Валерия Сендерова.
Сотрудники КГБ, страдавшие недержанием юмора, во время следствия не без ехидства называли Льва Волохонского «наш Лех Валенса». Конечно, СМОТ по своим масштабам не сопоставим с польской «Солидарностью». В то время чины из бдительных «органов» были уверены в бессмертии коммунистической системы. Они и подумать не могли, что до гибели этой охраняемой ими системы остается всего восемь лет.
20−24 мая 1983 проходил суд. Подпольный информационный Бюллетень «+», выпускавшийся в Москве Ольгой Корзининой и ее друзьями, сообщал тогда об этом процессе: «Судья настойчиво старается выяснить политические убеждения Льва Волохонского. Лев Волохонский отстаивает свое право не иметь политических убеждений и не выбирать между социализмом и капитализмом, а жить, руководствуясь нравственными принципами… На вопрос судьи, будет ли он и впредь заниматься антисоветской деятельностью или строить коммунизм, Лев Волохонский ответил, что антисоветской деятельностью никогда не занимался и не будет. Он может жить и при советской власти, так как легко обходится и без демократии, и без колбасы, и без хороших штанов. Общественной деятельностью в ближайшие несколько лет тоже заниматься не будет («У меня другие планы» — с иронией заметил он). Коммунизм же он способен строить только под дулом автомата».
В своем последнем слове Волохонский сказал: «…что касается приговора, то я уверен, что он будет вынесен в полном соответствии с текущей политикой коммунистической партии Советского Союза». Суд приговорил его к пяти годам лагеря строгого режима и четырем годам ссылки.
Второй срок он отбывал в Пермских политлагерях № 35 и 37. О политических зонах он пишет в своих мемуарных записках. Эти записки субъективны, как, наверное, и любые мемуары. Некоторые его оценки вызывают возражения, но нельзя лишать мемуаристов права на высказывание своей точки зрения. Нельзя отказать в этом праве и Волохонскому.
В декабре 1985 его привезли в Ленинград в «Большой Дом» и предложили эмигрировать из СССР, угрожая, в случае отказа, «раскруткой» на новый срок (подобное предложение делалось ему и в 1980 во время отбывания первого срока). Покинуть свою страну Волохонский отказался.
Исправительно-трудовую пятилетку, запланированную для него КГБ, отбывать до конца не пришлось. В феврале 1987 он вышел на свободу по «горбачевской амнистии» и поселился в Москве. В это время СМОТ снова активизировался. Как пишет Волохонский, «В т. н. «застойный период» многие присоединялись к СМОТ, как к одной из немногих активно действующих антисоветских организаций, исключительно ради борьбы с режимом, не имея при этом специальных целей и интересов. Естественно, что, когда встал вопрос о будущем организации, мнения разошлись.
Наметились 3 тенденции: правозащитная, политическая и собственно профсоюзная.
Начала активную работу с жалобщиками Рабочая Комиссия при Совете Представителей СМОТ, возглавляемая Владимиром Сквирским и Мариной Кублицкой…
Политически ориентированные члены СМОТ… начали активно участвовать в деятельности политизированных неформалов, периодически пытаясь превратить СМОТ в политическую организацию того или иного направления.
Остальные члены СМОТ занялись созданием информационных структур, ориентированных на изучение неформальных групп и общественных движений и распространение идей свободных профсоюзов на предприятиях страны» («Развитие свободных профсоюзов в СССР. 1977—1991 гг.» С. 14).
Решением СП представительские и координаторские функции профсоюза были делегированы Информационному Агентству СМОТ (ИАС), которое возглавили Лев Волохонский и Ольга Корзинина, ставшая его супругой.
В октябре 1987 в Ленинграде в помещении Клуба-81 состоялась встреча редакторов независимых изданий. На встрече Волохонский, выступавший от имени ИАС, сказал: «Я предлагаю выбрать представителей в Москве, Ленинграде и Риге (во встрече принимали участие только москвичи, питерцы и рижане — В. Д.), которые с целью обмена информацией собирали бы журналы, выходящие в их городах, и распространяли бы выходящие в других. Во всех городах нужно создавать тиражные комиссии, которые распространяли бы издания по заявкам подписчиков. Я думаю, что у нас есть предпосылки для объединения на основе плюрализма и свободы слова» («Грани» № 148, Франкфурт-на-Майне, 1988. С. 303−304).
В январе 1988 ИАС приступило к практическому осуществлению его предложения. Под эгидой Агентства начался выпуск Информационного бюллетеня (ИБ ИАС). С 1988 по 1996 были изданы 118 номеров ИБ, в которых помещалась информация о рабочем и профсоюзном движении в нашей стране, аналитические статьи, переводы материалов о зарубежных профсоюзах и многое другое. ИБ и разнообразные листовки Волохонский печатал сначала на ксероксе, привезенном из ФРГ, а затем на ротаторах. Эти ротаторы он купил у комсомольских функционеров, разворовывавших и распродававших имущество своей организации накануне ее полного развала.
Издательская деятельность развернулась на съемной квартире в Москве, перенаселенной собаками, котами и гостями из разных городов и стран. Помимо Бюллетеня, Агентство тиражировало и распространяло другую свободную печать («Благовест», «Вестник Совета ЭК», «Меркурий», «Топку» и т. д.). Таких изданий в общей сложности было 15 и рассылались они в 34 города.
С 1988 ИАС выпускало справочники по самиздатской печати и независимым общественным организациям. Эти справочники сегодня являются бесценным источником для изучения общественной и политической жизни страны периода «перестройки».
В 1998, к двадцатилетию основания СМОТ, Агентство издало юбилейный сборник («Свободное Межпрофессиональное Объединение Трудящихся. 1978—1998. ИА СМОТ, С. -Петербург, 1998. 276 с.). В сборнике представлены основные документы СМОТ и отдельные статьи из ИБ, рассказывающие о двадцатилетней истории независимого профсоюза.
Свою журналистскую деятельность Волохонский не ограничивал ИБ ИАС, где помещал статьи под своей фамилией и под псевдонимами А. Ровин, М. Спиридонова и Б. Владимиров. В 1987−88 он входил в редколлегию самиздатского бюллетеня «Гражданское достоинство», выпускавшегося одноименным объединением, в 1988−92 в редколлегию также самиздатского журнала «Российские ведомости». В 1993 был ответственным редактором журнала «Синдикаты», издававшегося типографским способом.
Помимо профсоюзной деятельности Волохонский участвовал в работе независимой Комиссии по вскрытию места захоронения и исследованию предполагаемых останков императорской семьи. Эта комиссия отнеслась с недоверием к выводам экспертов, признавших принадлежность найденных под Екатеринбургам останков Романовым. Волохонский был в числе организаторов первого открытого молебна в Москве (в Донском монастыре) в память о царственных мучениках 17 июля 1989.
Далее — ч.3.
Из «Крестов» он сумел нелегально передать на «волю» свое Заявление, в котором говорилось: «Я благодарю всех, принявших участие в моей судьбе, все профсоюзы, выступившие в мою защиту. Я обращаюсь к вам из ленинградской тюрьмы «Кресты» с призывом о дальнейшей поддержке СМОТ. Необходимо предотвратить новые репрессии». Кроме того, также нелегально, Волохонский переслал свои записки, в которых, среди прочего, рассказывал об условиях содержания заключенных в «Крестах». ИБ приводит выдержки из этих записок: «Я живу в маленькой, 7−8 метров, камере, в ней, кроме меня, еще 6−7 человек. Люди здесь уложены в три слоя: три-четыре — на полу, два на нижних «шконках», два на верхних… Справа от двери — кнопка для вызова надзирателя. Вокруг нее надпись: «Ко мне, Мухтар!»… Тут неплохо. Можно вволю спать, думать, читать дрянные книги, общаться с сокамерниками, слушать радио. Бывают интересные передачи местного радиоузла… Например, «Как подавать кассационные заявления», «Воровство — это омерзительно», «Сегодня наказаны» и т. д. А вот цитата из праздничной передачи: «Сегодня, в день коммунистического субботника, народные суды нашего города работали весело и с огоньком». В общем, не скучно….».
Кассационная жалоба по делу Волохонского была отклонена. Срок он отбывал в зоне общего режима в поселке Башмаки Кизелского района Пермской области. Опыт и знания, полученные в уголовном лагере, впоследствии пригодились ему при подготовке книги «По понятиям».
После освобождения Волохонскому не разрешили вернуться в Ленинград. Весной 1981 он определился сезонным рабочим по расчистке леса в Хвойнинский район Новгородской области и поселился в деревне Ильино. Вслед за ним туда же устроились на работу еще несколько смотовцев. Многие члены СМОТ, а также их друзья и родственники, приезжали в лесничество на время. Там побывали Игорь Бояров, Елена Зелинская, Михаил Талалай, Татьяна Плетнева и другие.
Осенью Волохонский вернулся в Ленинград, зимой работал кочегаром в пригородном дачном поселке Лисий Нос, а в апреле снова отправился в лесничество и арендовал дом в деревне Былова Гора. В 1981−82 Хвойнинский район стал практически полулегальной базой свободного профсоюза. 11 сентября 1982 силы КГБ и МВД провели спецоперацию — оцепили пять деревень района (Былова Гора, Ильино, Тимошкино, Тарханово и Фомкино), в которых смотовцы арендовали дома, и провели там обыски и облавы. Ничего «криминального» КГБ найти не удалось.
8 декабря 1982 в Ленинграде Волохонского вторично арестовали и поместили в Следственный изолятор КГБ на Шпалерной (тогда Воинова), 25. На этот раз его обвиняли по 70 ст. УК («Антисоветская агитация и пропаганда»).
На следующий день после ареста одного из своих лидеров СП СМОТ выпустил Заявление: «Советский режим… вновь ясно и грубо продемонстрировал, что он намерен и впредь продолжать политику подавления любой независимой общественной жизни». 10 декабря в центре Ленинграда на стенах нескольких домов появились надписи «Свободу Волохонскому!», сделанные его оставшимися на «воле» друзьями.
Основными обвинениями, предъявленными ему КГБ, были распространение номеров ИБ СМОТ и романа Дмитрия Аксельрода «Братья Красовские» (автора этого романа осудили по ст. 190−1), а также передача в зарубежные СМИ письма в защиту арестованного члена СМОТ Валерия Сендерова.
Сотрудники КГБ, страдавшие недержанием юмора, во время следствия не без ехидства называли Льва Волохонского «наш Лех Валенса». Конечно, СМОТ по своим масштабам не сопоставим с польской «Солидарностью». В то время чины из бдительных «органов» были уверены в бессмертии коммунистической системы. Они и подумать не могли, что до гибели этой охраняемой ими системы остается всего восемь лет.
20−24 мая 1983 проходил суд. Подпольный информационный Бюллетень «+», выпускавшийся в Москве Ольгой Корзининой и ее друзьями, сообщал тогда об этом процессе: «Судья настойчиво старается выяснить политические убеждения Льва Волохонского. Лев Волохонский отстаивает свое право не иметь политических убеждений и не выбирать между социализмом и капитализмом, а жить, руководствуясь нравственными принципами… На вопрос судьи, будет ли он и впредь заниматься антисоветской деятельностью или строить коммунизм, Лев Волохонский ответил, что антисоветской деятельностью никогда не занимался и не будет. Он может жить и при советской власти, так как легко обходится и без демократии, и без колбасы, и без хороших штанов. Общественной деятельностью в ближайшие несколько лет тоже заниматься не будет («У меня другие планы» — с иронией заметил он). Коммунизм же он способен строить только под дулом автомата».
В своем последнем слове Волохонский сказал: «…что касается приговора, то я уверен, что он будет вынесен в полном соответствии с текущей политикой коммунистической партии Советского Союза». Суд приговорил его к пяти годам лагеря строгого режима и четырем годам ссылки.
Второй срок он отбывал в Пермских политлагерях № 35 и 37. О политических зонах он пишет в своих мемуарных записках. Эти записки субъективны, как, наверное, и любые мемуары. Некоторые его оценки вызывают возражения, но нельзя лишать мемуаристов права на высказывание своей точки зрения. Нельзя отказать в этом праве и Волохонскому.
В декабре 1985 его привезли в Ленинград в «Большой Дом» и предложили эмигрировать из СССР, угрожая, в случае отказа, «раскруткой» на новый срок (подобное предложение делалось ему и в 1980 во время отбывания первого срока). Покинуть свою страну Волохонский отказался.
Исправительно-трудовую пятилетку, запланированную для него КГБ, отбывать до конца не пришлось. В феврале 1987 он вышел на свободу по «горбачевской амнистии» и поселился в Москве. В это время СМОТ снова активизировался. Как пишет Волохонский, «В т. н. «застойный период» многие присоединялись к СМОТ, как к одной из немногих активно действующих антисоветских организаций, исключительно ради борьбы с режимом, не имея при этом специальных целей и интересов. Естественно, что, когда встал вопрос о будущем организации, мнения разошлись.
Наметились 3 тенденции: правозащитная, политическая и собственно профсоюзная.
Начала активную работу с жалобщиками Рабочая Комиссия при Совете Представителей СМОТ, возглавляемая Владимиром Сквирским и Мариной Кублицкой…
Политически ориентированные члены СМОТ… начали активно участвовать в деятельности политизированных неформалов, периодически пытаясь превратить СМОТ в политическую организацию того или иного направления.
Остальные члены СМОТ занялись созданием информационных структур, ориентированных на изучение неформальных групп и общественных движений и распространение идей свободных профсоюзов на предприятиях страны» («Развитие свободных профсоюзов в СССР. 1977—1991 гг.» С. 14).
Решением СП представительские и координаторские функции профсоюза были делегированы Информационному Агентству СМОТ (ИАС), которое возглавили Лев Волохонский и Ольга Корзинина, ставшая его супругой.
В октябре 1987 в Ленинграде в помещении Клуба-81 состоялась встреча редакторов независимых изданий. На встрече Волохонский, выступавший от имени ИАС, сказал: «Я предлагаю выбрать представителей в Москве, Ленинграде и Риге (во встрече принимали участие только москвичи, питерцы и рижане — В. Д.), которые с целью обмена информацией собирали бы журналы, выходящие в их городах, и распространяли бы выходящие в других. Во всех городах нужно создавать тиражные комиссии, которые распространяли бы издания по заявкам подписчиков. Я думаю, что у нас есть предпосылки для объединения на основе плюрализма и свободы слова» («Грани» № 148, Франкфурт-на-Майне, 1988. С. 303−304).
В январе 1988 ИАС приступило к практическому осуществлению его предложения. Под эгидой Агентства начался выпуск Информационного бюллетеня (ИБ ИАС). С 1988 по 1996 были изданы 118 номеров ИБ, в которых помещалась информация о рабочем и профсоюзном движении в нашей стране, аналитические статьи, переводы материалов о зарубежных профсоюзах и многое другое. ИБ и разнообразные листовки Волохонский печатал сначала на ксероксе, привезенном из ФРГ, а затем на ротаторах. Эти ротаторы он купил у комсомольских функционеров, разворовывавших и распродававших имущество своей организации накануне ее полного развала.
Издательская деятельность развернулась на съемной квартире в Москве, перенаселенной собаками, котами и гостями из разных городов и стран. Помимо Бюллетеня, Агентство тиражировало и распространяло другую свободную печать («Благовест», «Вестник Совета ЭК», «Меркурий», «Топку» и т. д.). Таких изданий в общей сложности было 15 и рассылались они в 34 города.
С 1988 ИАС выпускало справочники по самиздатской печати и независимым общественным организациям. Эти справочники сегодня являются бесценным источником для изучения общественной и политической жизни страны периода «перестройки».
В 1998, к двадцатилетию основания СМОТ, Агентство издало юбилейный сборник («Свободное Межпрофессиональное Объединение Трудящихся. 1978—1998. ИА СМОТ, С. -Петербург, 1998. 276 с.). В сборнике представлены основные документы СМОТ и отдельные статьи из ИБ, рассказывающие о двадцатилетней истории независимого профсоюза.
Свою журналистскую деятельность Волохонский не ограничивал ИБ ИАС, где помещал статьи под своей фамилией и под псевдонимами А. Ровин, М. Спиридонова и Б. Владимиров. В 1987−88 он входил в редколлегию самиздатского бюллетеня «Гражданское достоинство», выпускавшегося одноименным объединением, в 1988−92 в редколлегию также самиздатского журнала «Российские ведомости». В 1993 был ответственным редактором журнала «Синдикаты», издававшегося типографским способом.
Помимо профсоюзной деятельности Волохонский участвовал в работе независимой Комиссии по вскрытию места захоронения и исследованию предполагаемых останков императорской семьи. Эта комиссия отнеслась с недоверием к выводам экспертов, признавших принадлежность найденных под Екатеринбургам останков Романовым. Волохонский был в числе организаторов первого открытого молебна в Москве (в Донском монастыре) в память о царственных мучениках 17 июля 1989.
Далее — ч.3.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)